Бумажная принцесса - Страница 54

– Почему ваши сыновья так несчастны? – Я думаю о постоянно мрачном выражении лица Рида и сглатываю ком в горле. – Почему в них столько злости? Мы оба знаем, что я им не нравлюсь, и мне хочется знать почему.

Каллум проводит рукой по лицу.

– Просто дай им еще немного времени. Они привыкнут.

Я поднимаю ноги на кровать и поджимаю их под себя. В каюте только одно кресло, и раз кровать занята, Каллум садится в него. Это так странно – сидеть на матрасе и говорить с человеком, который заменяет мне отца, о моем вдруг обретенном, но уже умершем отце.

– Вы уже и раньше так говорили, но по-моему, этого не будет, – тихо отвечаю я. – И я не понимаю. Ну, в том смысле, неужели это из-за денег? Неужели их действительно настолько возмущает то, что вы даете мне деньги?

– Дело не в деньгах. Это… дерьмо… то есть, я хотел сказать, черт. – Каллум запинается. – Боже, мне нужно выпить. – Он усмехается. – Но готов поспорить, ты мне не позволишь.

– Не сейчас.

Я скрещиваю руки на груди. Каллуму не хочется, чтобы с ним церемонились? Пусть так и будет.

– Ты хочешь говорить начистоту, без всякого дерьма?

Я вынуждена улыбнуться.

– Да.

Он наклоняет голову и смотрит в потолок.

– Наши с мальчиками отношения так сильно испортились, что приведи я в дом саму мать Терезу, они стали бы обвинять ее в том, что она хочет залезть к мне в трусы. Они считают, что я изменял их матери и стал причиной ее смерти.

Я изо всех сил стараюсь не выглядеть шокированной. Да уж. Ничего себе. Но это кое-что объясняет. Я делаю вдох.

– А вы изменяли?

– Нет. Я никогда ей не изменял. И мне никогда этого не хотелось, ни разу на протяжении нашего брака. В молодости мы со Стивом прожигали жизнь по полной, но женившись на Марии, я ни разу не посмотрел в сторону другой.

Кажется, он говорит честно, но у меня такое чувство, что это не вся правда.

– Тогда почему у ваших сыновей все время паршивое настроение?

– Стив… – Каллум отворачивается. – Черт, Элла, я хотел дать тебе время полюбить своего отца, а не рассказывать о всяком дерьме, которое он вытворял, потому что был одиноким.

Я готова уцепиться за любую соломинку, лишь бы заставить Каллума рассказать о том, что он так сильно пытается сохранить в тайне.

– Послушайте, не хочу показаться грубой, но я не знала Стива, а теперь, когда он умер, и не узнаю. Он не реальный человек, в отличие от Рида, Истона или вас. Вы хотите, чтобы я стала Ройал, но этого никогда не случится, если почти все члены семьи меня не принимают. Зачем вообще мне нужно будет возвращаться после окончания школы туда, где я не чувствую себя желанной?

Моя тактика эмоционального шантажа оказывается успешной. Каллум вдруг начинает говорить, и меня по-настоящему трогает то, как сильно ему хочется, чтобы я стала частью его семьи.

– Стив долгое время жил холостяцкой жизнью. Он очень любил хвастаться своими похождениями, и думаю, когда мальчики были младше, то считали своего дядю Стива воплощением мужественности. Он рассказывал им истории о нашей бурной молодости, но я никогда не запрещал ему. Мы проводили много времени в деловых поездках, и Стив этим пользовался. Я клянусь тебе, что сам никогда этого не делал, но… не все этому верили.

Например, его сыновья. Или его жена.

Мужчина ерзает в кресле, явно испытывая неловкость за то, что ему приходится рассказывать.

– У Марии началась депрессия, но я не распознал сигналы. Оглядываясь назад, сейчас я понимаю, что ее отстраненность и переменчивость настроения были симптомами серьезного заболевания, но тогда я был слишком занят тем, чтобы во время кризиса удержать бизнес на плаву. Она принимала все больше и больше таблеток, а компанию ей составляли лишь мальчики. Когда она приняла слишком большую дозу лекарств, я находился в другой части света, в Токио, вытаскивая Стива из местного борделя, и они обвинили во всем меня.

«Может, в чем-то парни и правы, обвиняя вас», – думаю я.

– Стив не был плохим человеком, но ты… ты… доказательство, наверное. Доказательство того, что он водил меня за нос и впутывал в такие вещи, которые в конце концов убили мать моих детей. – В его глазах мольба о понимании, даже прощении, но не мне решать, прощать его или нет. – Получив письмо от твоей мамы, Стив изменился. В одночасье он стал другим человеком. Клянусь, он мог бы стать самым внимательным, самым любящим отцом. Ему хотелось иметь детей, и он был на седьмом небе от счастья, когда узнал о твоем существовании. Стив начал бы искать тебя, но ему нужно было уезжать в путешествие с Диной, которое он запланировал уже давно. Дельтапланеризм в том месте запрещен, но Стив умудрился подкупить местных чиновников, и они разрешили ему полетать. Он собирался начать твои поиски сразу же по возвращении. Не нужно ненавидеть его.

– Я не ненавижу его. Я просто не знаю его. Я…

Я умолкаю, потому что в мыслях царит полный бардак. Почему-то в голове у мальчишек Ройалов смешались в одно смерть матери и влияние Стива на их отца, и я оказываюсь удобной – и живой – целью. Мне уже никак не изменить их точку зрения. Теперь все понятно. К тому же я сама просила Каллума рассказать мне правду, и мне не в чем его винить.

– Спасибо, – говорю я дрожащим голосом. – Я очень благодарна вам за то, что вы были откровенны со мной.

Я могла быть святой, но они все равно ненавидели бы меня. Я могла быть как Эбби… и вдруг с моего языка срывается вопрос:

– А какой была Мария?

– Милой. Она была милой, доброй. Такой крохотной – ростом не выше полутора метров, зато с душой ангела. – Мужчина улыбается, и я понимаю: он любил Марию. Я видела этот свет истинной любви лишь однажды – в глазах моей матери. Пусть она была непутевой, но любила меня.